Очень хорошее стихотворение в классическом жанре (Есенин, Рубцов). Яркие, вкусные образы, уверенные классические рифмы. Единственное что — сбивается ритм. Автор взял поначалу 11-10-11-10 слогов в каждой из строк. Но не чувствует, путается, и уже во втором куплете 12-10-11-10, в третьем — 11-10-12-10. Потом идут три куплета снова в 11-10-11-10. А в четвертом — бац и совсем уж несуразное: 11-10-11-11. На этой последней строке спотыкаешься, думаешь, неправильно прочитал. Прямо хочется заменить на что-то в ритме «Что-то там такое — сплошной рутиной; что-то там такое — по телу дрожь; тишина колышется паутиной; даже пукнуть страшно, а вдруг порвёшь?» Впрочем, это только если рассматривать стих как классический ровный метр. Если автору угодно его спотыкать — ну... его право, в общем. Лишь бы это был сознательный прием, а не случайность, не отсутствие интуитивного понимания ритма и числа слогов (увы, типичная ошибка начинающих).
Провинциальное
Елена Копытова Рига
…и неважно, где он и как зовётся – городок с часовенкой под ребром. Ночью время черпаешь из колодца, до утра гремишь жестяным ведром.
И душа наполняется зыбкой грустью. Всё застыло будто бы на века в закоулках этого захолустья. На цепи по-волчьи скулит тоска.
…колосится утро над бездорожьем. На лугах – ершистая трын-трава. Вот бы враз оторваться, сдирая кожу! – Отболев, отникнуть, но – черта с два! –
Как ни бейся – хлёсткая пуповина неизменно тянет тебя назад. …у хозяйки – брага (к сороковинам). На столе – портрет (утонувший брат).
На цветастом блюдце – свечной огарок. Кислый квас – во фляге. В печи – блины. На плакате выцветшем – Че Гевара, и ковёр с оленями – в полстены.
Даже то, к чему ты едва причастен, прикипает к памяти навсегда. В сенокос – царапины на запястьях, да жара без продыху – ерунда.
От того, что было сплошной рутиной – горячо и больно, по телу – дрожь… тишина колышется паутиной – даже выдохнуть страшно, а вдруг порвёшь?
2. Роман Ненашев «Он говорил...»
оценка: 4-
Хороший, яркий. По технике вопросов нет, есть вопросы по смыслу. Все-таки убил метеорит — какое-то совсем уж фантастическое событие, что-то скорее из клоунады, из цирка. Хорошо ли оно подходит для философской притчи на тему «Ars longa — vita brevis»?
Он говорил...
Роман Ненашев
Он говорил: «Поехали в Мадрид! Там хорошо, знакомый говорит. Увидим «Гернику», «Менины», «Маху». Либо в Брюссель поедем, как тебе Магритт?», а ночью нас убил метеорит – огромная космическая глыба.
Бессмертья нет. Искусства тоже нет. Есть тайное движение планет, есть память, запечатанная в пластик. В ней тишина и звёзды над рекой. И есть покой, как выразился классик. Холодный, оглушающий покой.
3. Алёна Асенчик Аеф «Вот же...»
оценка: 5
Это в первую очередь интересно тем, что написано в неклассическом, более новом стиле — с интересными рифмами, интересным метром строк. Интересен и сюжет, и метафорический диалог с присказкой о кудре. Но выше всяких похвал конечно вот это: «Вон дерево, что ни возьми, – почти всегда одноного, а люди не это видят, а ветки, которых много». Это очень талантливо.
Вот же...
Алёна Асенчик Аеф «Вот же бывает – кого-то зовут Рахилью или Анной там, Василисой – тоже нехило! А тут вокруг всё какие-то пуськи бятые! И что мне от заповеди твоей «жги глаголом», когда шуруешь по миру как будто голым, потому что имя тебя везде выдаёт, проклятое!»
Глокая Куздра не спит, удручённо охая: «Господи, ну за что?! Почему я глокая?! Может, из предков кто учудил когда-то? Только послушайте: ку-у-у-уздра! Тьфу, болезная! Будто бы по стеклу полоснули лезвием. Разве что на смех Бокру и его бокрятам».
А когда за окнами то ли светало, то ли варкалось, вдруг почудилось Куздре, что имя, по сути, малость: положишь в рот – оно и тает, как сахар в чае! Вон дерево, что ни возьми, – почти всегда одноного, а люди не это видят, а ветки, которых много: никто же его за это инвалидом не величает!
Бокр под утро укрывает заснувшую Куздру: опять её в мыслях чёрти где носило! целует её тихонько и вдыхает запах – родной, любимый невыносимо...
4. Юрий Макашёв «В одно касание»
оценка: 3
Вот тут не очень пока, мне кажется, еще надо работать. Пока здесь не вижу ярких, сочных образов, в которые хочется поверить, просто слова. Над рифмами тоже надо бы поработать — либо делать звонкие, классические, либо интересные, современные. А здесь просто слабые. Молчание-касание, истины-перелистывать, настроения-восресение. Кстати, воскресение — это когда труп встал и пошел. А день недели называется воскресенье. В общем, начало положено неплохое, а дальше надо работать, совершенствовать технику и слог.
[показать спрятанное]
Пришла пора дышать молчанием. Вслух переспрашивать не хочется. Две тишины в одно касание Рисует осень-полуночница.
Привычкой стали неслучайности. Спит мимолетность настроения. Хватает самой малой малости Под кофе в ночь на воскресение:
Запоминая чем наполнено Всё недалекое от истины, Жить в нарисованном безмолвии И календарь… не перелистывать.
5. Светлана Ник Пешкова «Баю-баю»
оценка: 4-
Хорошая колыбельная-страшилочка в стиле 18 века. Помните, как у классика «Жаркий день мерцает слабо, я гляжу в окно...» Ведь помните, да? Но хотелось бы конечно услышать в стихе и голос автора, увидеть, что он привнес что-то своё в этот старый стиль и жанр. Но пока просто хорошая стилизация под колыбельные 18 века.
Баю-баю
Светлана Ник Пешкова Баю-баю... снов не видит Старый хутор по ночам. По дворам, заросшим снытью, Бродит лунная печаль. То, вздохнув, уронит грушу, То прольёт вишнёвый сок, То из бурой вязкой лужи Смачно сделает глоток. То водой в колодце булькнет, То возьмётся в окна дуть. А устанет – ляжет в люльку, Позабытую в саду.
Ветер люлечку качает, Осторожный, словно вор. За плетнями, нескончаем, Стелет простыни простор. Заглянула в люльку птица – Ищет гнёздышко птенцам... Седовласый пар клубится У прогнившего крыльца. Речка звёзды привечает, Привечать чужих – не грех. Над заброшенным причалом Вьётся иволговый смех.
Волк, свернувшийся в калачик, Спит у чёрного куста. Баю-бай. Никто не плачет. Ночь. И люлечка пуста.
6. Елена Тютина «Заговаривай боль»
оценка: 5
Снова классический стиль. Здесь красиво всё: данные штрихами, но бесконечно узнаваемые персонажи, жизненная ситуация, прекрасные образы («Звёзды, словно янтарные шахматы, разместились в квадратах окна»), при этом — абсолютная искренность. Ну и безукоризненная техника стихосложения. Всё, за что мы когда-то так любили Свету Горшунову, например. Спасибо.
Заговаривай боль
Елена Тютина Нам недолгое счастье отмерено – от заката до первой росы. Ночь вступает в права неуверенно, но спешат по привычке часы. Лето душное, шторы распахнуты. Как полынь, на губах тишина. Звёзды, словно янтарные шахматы, разместились в квадратах окна, где лежало червонное зарево. Ветер глух, переулки тихи. Не молчи же, прошу, разговаривай, обмани, нашепчи чепухи, что в любви не бывает безбожия, что наш грех, как пыльца, невесом. Если радость на встречу помножена, значит, свыше прощается всё. Утром будет прощание энное на вокзале, в смятенье, в толпе. Но пока освещает вселенную одинокий фонарь на столбе говори всё, что ценно, что дорого, заговаривай боль, не молчи, чтоб друг другу до всхлипа, до шороха мы запомнились в этой ночи.
7. Речная Нимфа «Яма»
оценка: 5--
Что понравилось: вечная трагическая тема, интересные образы, концовка отличная, прямо панчлайн такой ударный. Что не понравилось: неряшливый, сбивающийся размер и излишняя на мой взгляд театральность. Все эти «ах, граф, а я вас любила» — сильно снижают остроту момента, начинает казаться, что всё это не настоящее, спектакль, картонные декорации и хор в оркестровой яме, а на самом-то деле такого не бывает. А оно бывает ведь, вот в чем штука. Но за концовку можно простить всё.
Речная Нимфа
Вот я стою на коленях, уставясь в яму — в яме поэты, священники, доктор Кох. Конвой равнодушен, могильщики мрачно-пьяны, над ямой лишь мы и убийцы, и грустный Бог.
Бог милосерден, невидим, привычен к боли, а мне бы — хоть слово напутствия в этот час, когда в барабаны наганов ложатся пули, и нового утра не будет для бывших нас.
Я помню гимназию, танцы и реверансы, вокзал Царскосельский, поездки на Острова — наивность простительна, мудрость — не книги в ранце. Но пули – лекарство от памяти в головах.
Елагинский парк, летний вечер — ведь было, было, но где я теперь, и в кого превратились вы? — подлец и палач, а когда-то я вас любила. Теперь пусть вас любят расстрельные эти рвы.
Когда-то Фон Арьен, а ныне чекист Фонарьин — вы продали душу, но дьявол не заплатил. Всё меньше людей рядом с вами, всё больше тварей, и ров нам на всех один, и конец один.
Пока вы здесь целитесь в стриженый мой затылок, я жду, и из горла выходит последний пар. Стреляйте уже, чтобы я навсегда остыла, не нюхала больше в бараке зловонных нар;
забыла плакат, где рабочий, багров и молод, готовится насмерть забить старичка в пенсне, а над дамой в шляпке воздет рисованный молот: вот молот, товарищ, убей их – куда ясней?
И к молоту — серп, а крестьянина — в жертву, в жатву.
Соловецкий ветер, проволокой звеня, дышит морозом, а мне нестерпимо жарко.
Казнь без вины так обидна, нелепа, жалка.
Вшей только жалко — погибнут здесь без меня.
8. Егор Лемек «с первым снежком вас»
оценка: 5--
Ярко, интересно, глубоко. Не понятно со вторым куплетом — «вполоборота-лепОта» рифмуется? Тут споткнулся. С творчеством Галины Ульяновой не знаком, но тут искренность несомненна. Хорошо.
с первым снежком вас
Егор Лемек что тут поделать от ревности зависти или любви с первым снежком мне всегда вспоминаетесь вы вы вы
просто такое в природе изящество ле по та легкое хрупкое и настоящее вполоборота
кто вы сегодня? Джульетта ли
Золушка? Маша? Жизель? или везут вас промерзшей по горлышко через метель с голода холода к хлебу хрустящему в Алма- Ату легкую хрупкую и настоящую ту ту ту
так подпевайте мне зряшному пьяному тра- та- та с первым снежком вас Галина Уланова
как вы там?
9. Алекс Трудлер «Веласкес»
оценка: 4
Красивая, стильная, хоть слегка старомодная зарисовка. Ни в каком месте не показалась неудачной. Но ничем и не поразила. Просто хорошая зарисовка.
Веласкес
Алекс Трудлер Привычно почернел до темноты дождливый день, бегущий краем моря. Признание украсило холсты Веласкеса, который также чёрен.
Всё так же глух старик ко тьме времён, подслеповат прищур севильской ночи, картинный вздох в пространство устремлён — к прелестнейшей из королевских дочек.
На затемнённый зеркалом портрет Венеры, что изогнута как рыба, не падает укрытый тенью свет от зрительских насмешливых улыбок.
Рябые мойры полотно плетут, черня в ковре условности приличий, метаморфозы рушатся, но труд художника пугающе трагичен.
Сильней инстинкт изгнания раба из гения, когда, надрезав кожу, тот просит у бессмертия: «Избавь», — и заточённый в рамки шепчет: «Боже».
А в темноте (с оглядкою на сон) рыдает дождь, больной испанским гриппом. Веласкес умирает за поклон очередному глупому Филиппу.
10. Ирина Суворова «Горбатые»
оценка: 4
Красиво, но что-то сложно. Не разобрался, просите. То ли девушка, то лир птица. Убила слепого — не туда указала, он и упал с обрыва. Потом верстка стиха перешла на стихотворную, и нарисовался еще какой-то пацан. Который горбатый, но тоже заботится, и бог. Про технике: неудачные, трудновыговариваемые строки «перьев искал зря след», ну и «слепгорбмакушки» тоже вслух не выговорить. Но хорошо. Хотя у нас уже есть поэт Владимир Строчков, который однажды написал («Я говорю, устал, устал, отпусти...») стихотворение почти с такими же богами, стариками и перьями, и тоже монолог, и тоже никто конкретно не назван, но... насколько там каждый образ ярок и понятен! А здесь — непонятно.
Горбатые
Ирина Суворова 4 В каменном створе штольни климат один — зима. Дед был, насколько помню, с виду «тюрьма-сума». Руки, кайло, лопата — всё чем старик богат, я была чуть крылата, он — тяжело горбат. Гнёзда каменоломен смял вековой ледник. Крылья мои в ладонях грел по ночам старик. По бугорку ключицы перьев искал зря след, — я была недоптицей, он — безнадёжно слеп. В шахте кайло уронишь — эхо всплакнёт бедой. Дед меня звал детёныш, ладил в горсти' гнездо. В жилах гранита, меди, выход искал, окно. Грезил он встретить небо, мне было всё равно. Деду шепнула, будто, вышли пером крыла, в шаге пути ждёт бухта в тысячу солнц тепла. Время нам, белокрылым, скинуть горбатость зим. Он сделал шаг с обрыва и... Да и чёрт бы с ним.
Слеп, горб макушки выше — весь в чудака-отца. Всхлипы пацан услышал нетопыря-птенца. В горсти кормушку сладил, крылья согреть помог... С ним были чёрт и ладан, и, показалось, — Бог.
11. Лана Юрина «разговор»
оценка: 4
Интересный размер, складный слог. Интересные метафоры «застывший воздух, цитрусово-хвойный». Концовка немножко банальна, хотелось бы чего-то более неожиданного, или глубокого, или парадоксального, или хотя бы образ яркий, чтоб запомнилось. А так сидишь и считаешь: дочка грудная, сорок лет... Это ей сейчас сорок, то есть первый раз — вообще в жизни? Или они одноклассники, знакомы с пятнадцати, но последние сорок ему уже нет веры? Хотя нет, дочка же грудная, не складывается... Ну и зачем меня, читателя, направили в эту странную математику, упомянув «первый раз за 40 лет»? А так хорошо конечно.
разговор
Лана Юрина рассыплется по небу птичий крик, забудется несбывшееся лето – пока мы долго будем говорить про то и это.
про жизнь и смерть – приметы прошлых зим, где солнца обрисован бледный контур и снег летит, почти неразличим, за горизонты.
январь, морозы, спящие сурки, застывший воздух, цитрусово-хвойный. а ты легко касаешься руки – мол, будь спокойна.
протянешь мне оливковую ветвь, и дочка на груди затмит потери. я в первый раз за долгих сорок лет тебе поверю.
По рейтингу я бы расставил так:
3. Алёна Асенчик Аеф «Вот же...» оценка: 5 6. Елена Тютина «Заговаривай боль» оценка: 5 8. Егор Лемек «с первым снежком вас» оценка: 5-- 7. Речная Нимфа «Яма» оценка: 5-- 11. Лана Юрина «разговор» оценка: 4 1. Елена Копытова «Провинциальное» оценка: 4 9. Алекс Трудлер «Веласкес» оценка: 4 5. Светлана Ник Пешкова «Баю-баю» оценка: 4- 10. Ирина Суворова «Горбатые» оценка: 4 2. Роман Ненашев «Он говорил...» оценка: 4- 4. Юрий Макашёв «В одно касание» оценка: 3
Леонид Каганов поставил на первое место в финале произведение "Вот же..." Алёны Асенчик Аеф . . Несколько замечаний на эту тему : - автор продемонстрировал , что он знаком с работами Кэролла , Щербы , Петрушевской ; - что он знает , что есть словарь Пусек Бятых . . Но здесь же не кафедра лингвистики , где можно докладывать диссертационные работы . Сомнительно ставить дереву в заслугу то , что у него много веток - это по определению так . . А где здесь можно хотя бы чуть-чуть задохнуться ? Или увеличить сердцебиение - на немного ? . Где "без слёз , без жизни , без любви" ? . С уважением Николай Петраш
.
Несколько замечаний на эту тему :
- автор продемонстрировал , что он знаком с работами Кэролла , Щербы , Петрушевской ;
- что он знает , что есть словарь Пусек Бятых .
.
Но здесь же не кафедра лингвистики , где можно докладывать диссертационные работы .
Сомнительно ставить дереву в заслугу то , что у него много веток - это по определению так .
.
А где здесь можно хотя бы чуть-чуть задохнуться ? Или увеличить сердцебиение - на немного ?
.
Где "без слёз , без жизни , без любви" ?
.
С уважением Николай Петраш